Сразу после отречения Государя Временное Правительство собиралось устроить над Государем и Государыней показательный суд.

Ранее уже говорилось, что для этой цели 5 (17) марта 1917 года была учреждена «Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств» (ЧСК), главным итогом работы которой должен был стать суд над экс-Императором Николаем II и экс-Императрицей Александрой Феодоровной. Одним из главных инициаторов создания этой комиссии был А.Ф. Керенский, а её непосредственным руководителем – бывший Присяжный поверенный и активный участник политических процессов Н.К. Муравьев. Комиссия имела право истребовать любые документы, а также арестовывать и допрашивать любых свидетелей.

В ходе её деятельности были допрошены десятки высших должностных лиц, общественных деятелей, придворных, в числе коих были не только потенциальные обвиняемые, но и их потенциальные «обвинители», как, например, например, В.И. Ульянов (Ленин), давший свои показания по делу провокатора Р.В. Малиновского.

Собрав огромный и интереснейший материал, члены комиссии неоднократно заявляли о том, что раскрыли «корни измены». Но из затеи с судом ничего не получилось: «криминальных материалов» против Царской Семьи собрать не удалось. А основной постулат – «царь – изменник, а царица-немка –  шпионка, передавала врагам военные секреты» и т. д. — не подтвердились. 
Однако вскоре выяснилось, что переговоры с Великобританией зашли тупик, так как в мае 1917 года её правительство официально объявило, что отказывается предоставить убежище Царской Семье, как «прогермански настроенной».

В силу этих обстоятельств к августу 1917 года у Временного Правительства возникли значительные сложности из-за нахождения Царской Семьи под боком у неспокойного революционизированного Петрограда. И в тоже самое время, сибирский город Тобольск был тихим, удалённым местом, куда и было решено направить Царскую Семью.

Впоследствии А.Ф. Керенский вспоминал:

    «Было решено (в секретном заседании) изыскать для переселения царской семьи какое-либо другое место, и все разрешение этого вопроса было поручено мне. Я стал выяснять эту возможность. Предполагал я увезти их куда-нибудь в центр России, останавливаясь на имениях Михаила Александровича и Николая Михайловича. Выяснилась абсолютная невозможность сделать это. Просто немыслим был самый факт перевоза Царя в эти места через рабоче-крестьянскую Россию. Немыслимо было увезти их и на Юг. Там уже проживали некоторые из Великих Князей и Мария Федоровна, и по этому поводу там уже шли недоразумения. В конце концов я остановился на Тобольске. Отдаленность Тобольска и его особое географическое положение, ввиду его отдаленности от центра, не позволяло думать, что там возможны будут какие-либо стихийные эксцессы. Я, кроме того, знал, что там удобный губернаторский дом. На нем я и остановился. Первоначально, как я припоминаю, я посылал в Тобольск комиссию, в которую, кажется, входили Вершинин и Макаров, выяснить обстановку в Тобольске. Они привезли хорошие сведения».

Место увоза Царской Семьи из Царского Села тщательно скрывалось от Неё до самого последнего момента. Поэтому Августейшая Семья, ничего не подозревавшая о поездке в Тобольск, до самого последнего дня была уверена, что Её отвезут в Крым, где своём Ливадийском дворце все они смогут спокойно жить на личные сбережения.

Будучи допрошенным Судебным Следователем Н.А. Соколовым, Гвардии Полковник Е.С. Кобылинский так описывал отъезд Августейшей Семьи из Царского Села:

«Приблизительно за неделю до отъезда из Царского, к нам приехал Керенский, вызвал меня, председателя Совдепа (царскосельского) и председателя военной секции царскосельского гарнизона Прапорщика Ефимова. Керенский сказал нам следующее:        «Прежде чем говорить вам что-либо, беру с вас слово, что все это останется секретом». Мы дали слово. Тогда Керенский объявил нам, что по постановлению Совета Министров вся Царская Семья будет перевезена из Царского; что Правительство не считает это секретом от демократических учреждений».

Для сопровождения Царской Семьи в Тобольск, Временным Правительством были назначены два эмиссара – член Государственной Думы В.М. Вершинин и Помощник Комиссара по бывшему Министерству Императорского Двора и Уделов А.А. Макаров. (По прибытии в Тобольск ими были составлены соответствующие акты, подписанные Государем.) 
Вместе с ними в далёкий Тобольск отправился и Прапорщик Ефимов, «…для того чтобы он, по возвращении из Тобольска, мог доложить совдепу (Царскосельскому) о перевозе семьи». 
Официальной же версией переезда Царской Семьи в далёкий Тобольск выражалась в том, что многие годы царизм, дескать, ссылал революционеров в Сибирь, а вот теперь, «по волеизъявлению революции, сам царь и его семья были сослан в сибирскую ссылку».

Переезд Царской Семьи в Тобольск чем-то походил на военную операцию. Подготовили два состава, в которых разместились 45 приближенных и слуг Августейшей Семьи, а также «Сводный Гвардейский отряд по охране бывшего царя и его семьи», сформированный из выборного состава нижних чинов 1-го, 2-го и 4-го Гвардейских Стрелковых Царско-Сельских полков и насчитывавший 330 штыков при 6-ти офицерах. Все стрелки этого новоявленного подразделения ранее отличились в боях, почти каждый из них был ранен, а большинство было Георгиевскими Кавалерами, награждёнными  Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями. Как и прежде, все они подчинялись Коменданту Александровского дворца Гвардии Полковнику Е.С. Кобылинскому.

Все мероприятия, связанные с отправкой Царской Семьи в изгнанием, проходили под личным контролем Министра-Председателя А.Ф. Керенского,  лично которым были разработаны инструкции по правилам охраны и содержания Царской Семьи в изгнании.

А ещё, накануне отъезда, А.Ф. Керенский сделал патетический жест: разрешил в его присутствии Государю попрощаться со Своим братом – Великим Князем Михаилом Александровичем.         

От Императорского павильона Царско-Сельской железнодорожной ветки  два «Царских поезда» под флагом Японской Миссии Красного Креста отошли ранним утром 1 (14) августа 1917 года. Однако до самого последнего момента этот отъезд мог не состояться, так как железнодорожники угрожали сорвать эту поездку, отказываясь пропускать составы, увозящие в неизвестность экс-Императора и Его Семью. Справедливо опасаясь каких-либо возможных инцидентов, которые могли возникнуть в пути следования, Временное Правительство держало время и конечный путь следования «Царских поездов» в обстановке полной секретности. Поезда останавливались для пополнения запасов угля и воды только на маленьких станциях. А все окна в «секретном вагоне» были зашторены. Иногда поезда останавливались в чистом поле. И тогда пассажиры могли выйти из вагонов, чтобы немного  прогуляться и нарвать полевых цветов.

Екатеринбург проехали на рассвете. И тут же по инициативе Президиума Уральского Областного Совета во ВЦИК полетела телеграмма, повествующая о том, что, по слухам, поезда едут в Новониколаевск (Новосибирск), а оттуда через Харбин за границу. Чтобы такого не случилось, из Екатеринбурга на всякий случай были разосланы телеграммы в Красноярск, Новониколаевск и Иркутск. А Царская Семья, меж тем, спала в это самое время мёртвым сном и не ведала, что будет ждать Её в дальнейшем в столице «Красного Урала».

Поздно вечером 4 (17) августа 1917 года оба поезда с интервалом в 30 минут благополучно достигли Тюмени. Поезда остановились неподалеку от пристани, где все их пассажиры пересели на пассажирские пароходы «Русь» и «Кормилец», а буксирный пароход «Тюмень» тащил за собой баржу с багажом. Проследовав по Туре, все три судна вошли в Тобол и подошли к конечной цели своего путешествия.

В 18 час. 15 мин 6 (19) августа 1917 года пароход «Русь» причалил к тобольской пристани. Царская Семья была встречена колокольным звоном, а на самом причале толпилось множество народу. Ибо когда до тобольчан дошёл слух о том, что в город приезжает Августейшее Семейство, то многие из них не могли отказать себе в удовольствии посмотреть на живых «Хозяев Земли Русской».

Визит в Тобольск для Государя был уже не первым, так как ранее Ему уже приходилось бывать в этом городе. /10 (22) июля 1891 года, когда Он в качестве Наследника Цесаревича совершал кругосветное путешествие вокруг Европы и Азии./ Поэтому Он почти сразу же узнал собор, монастырь и порядок домов на горе.

К моменту прибытия Царской Семьи бывший дом Тобольского Генерал-Губернатора, отведённый для Её проживания ещё не был готов, так как только накануне был освобождён Тобольским Совдепом, оставившим его помещения в запущенном и загаженном виде. Везде – мусор, грязь и толстый слой шелухи от семечек на некогда прекрасном паркетном полу.  А в довершение к этой картине всеобщего запустения, не работала канализация… Поэтому  пока шёл ремонт, всем пассажирам вместе с охраной ровно неделю пришлось жить на пароходе, несколько раз совершая речные прогулки вдоль пустынных берегов Тобола и Иртыша.

Дом, предназначавшийся для Царской Семьи располагался в самом центре города. К моменту размещения в нём Августейших Узников он был обнесён трёхметровым забором. Перед домом был небольшой сквер, предназначенный для прогулок, а за ним – Благовещенская церковь.

Первые полтора месяца, проведённых Царской Семьёй в Тобольске, были, пожалуй, едва ли не самыми лучшими за время Её  сибирской ссылки. Ведь именно в этот период вся полнота власти находилась в руках Гв. Полковника Е.С. Кобылинского, который не подчинялся местным властям. А посланцев центра в то время пока ещё не существовало. Жизнь шла своим размеренным чередом, в соответствии с порядками, заведёнными ещё в Александровском дворце.

    В 8 часов 45 минут подавался утренний чай. Государь пил его в Своем кабинете всегда вместе с дочерью Ольгой, а остальные августейшие Дети — в столовой.

    После чая до 11 часов Государь занимался у себя: читал писал письма или заполнял Свой дневник. Затем Он шёл на воздух и занимался физическим трудом, выражавшемся, как правило, в распилке дров. (Для этой цели, по распоряжению Гв. Полковника Е.С. Кобылинского в бывший губернаторский дом доставлялись части берёзовых стволов, которые Государь в дальнейшем распиливал на более короткие чурбаки. Младшие дети до завтрака, с часовым перерывом, занимались уроками.

В 13 часов час подавался завтрак. Затем Государь и Княжны шли на воздух, а немногим позднее к ним присоединялся Наследник Цесаревич, обычно отдыхавший после завтрака по требованию врачей. 

С 16 до 17 часов дня Государь преподавал Наследнику историю.

В 17 часов подавался чай, после которого Государь, как правило, проводил время у Себя в кабинете. А младшие дети до 20 часов занимались уроками.

В 20 часов подавался обед, после которого вся Семья собиралась вместе.

В 23 часа подавался чай, после которого все расходились 
Со слов Государя, при Губернаторском доме были «так называемый садик» и «скверный огород». Окружающую их жизнь, Царская Семья имела возможность наблюдать с балкона или из окон дома, выходивших на бывшую Большую Пятницкую улицу, переименованную к тому времени в улицу Свободы. 
Александра Феодоровна чаще всего выходила на балкон о своим рукоделием – вязаньем или шитьем. Усевшись в кресле, Она принималась за работу. Она лишь временами любовалась видом города, которого никогда бы не увидела, если бы не «судьба»… Реже всех появлялся на балконе Николай Александрович. С того дня, как только были привезены кругляки и дана поперечная пила, он большую часть дня проводил за распилкой кругляков на дрова. Это было одно из любимых его времяпрепровождений. Приходилось поражаться его физической выносливости и даже силе. Обыкновенными его сотрудниками в этой работе были Великие Княжны, Наследник Цесаревич, Граф И.Л. Татищев, Князь В.А. Долгоруков, П. Жильяр и некоторые из слуг. Однако все они быстро уставали и сменяли одного за другим, в то время как Государь без устали продолжал это Своё любимое занятие. Точно такая же ситуация наблюдалась и во время игры в городки: все быстро уставали, в то время как экс-Император оставался неутомим. 
Следует отметить, что Государь был физически очень здоров, благодаря многолетним занятием спортом в виде упражнений на спортивных снарядах и плаванию. Любил Он также и хотьбу, отдавая предпочтение длительным прогулкам на свежем воздухе. Поэтому Он иногда целыми часами ходил по двору один или в сопровождении кого-то из Своих Дочерей.

В отличие от Своего Супруга, Александра Феодоровна представляла Ему полную противоположность, проводя большую часть времени дома за рукоделием.  А игра в городки и участие в распиливании кругляков Её также никогда не занимали. Она лишь изредка интересовалась курами, утками и индюшками, которых повара завели на заднем дворе-садике, чувствуя Себя «в их обществе» более непринуждённо, с удовольствием поддерживая беседы на темы птицеводства…

Первое время Царская Семья имела возможность посещать находящейся поблизости Благовещенский храм. А с местным священником было условлено, чтобы обедня для Августейших Узников происходила раньше общей обедни для прихожан, то есть в 8 часов утра. И чтобы во время этой службы на неё допускались бы только священнослужители, певчие, а также церковный сторож. Но ни коим образом, никто из посторонних лиц. Так продолжалось некоторое время, пока во время одной из служб диакон не провозгласил Семье «Многую Лету»… разразился невероятный скандал, усиленно раздуваемый левыми членами Тобольского Совдепа, после которого Царская Семья уже не могла посещать храм, а все церковные службы оправляла по месту своего заточения.

С началом 1918 года из Тобольска, а затем и из Екатеринбурга начинают упорно ползти слухи о том, что Царская Семья замышляет побег. Слухи растут и ширятся, и уже довольно скоро попадают на страницы газет. Причём, слухи – самые разные. Так, к примеру, одна газета писала, что «царь развелся с царицей». Другая объявила о том, что «царь постригся в монахи и ушел в Абалакский монастырь», а третья, что  он и вовсе убежал… Поговаривали также, что «охрана ненадёжна и что сам английский король прислал за царём лёгкую шхуну «Святая Мария», которая ожидает своего часа у причала на Иртыше, чтобы вскоре умчать всю царскую семью за границу, и что приготовил сию шхуну никто иной, как епископ Тобольский Гермоген»... Опровержения тоже печатают, но редко и, как правило, самым мелким шрифтом,

Данные слухи весьма беспокоят Западно-Сибирский Совдеп, который направляет своих представителей в Тобольск в месте с отрядом Красной Гвардии под командой В.А. Дуцмана.

В свою очередь интерес к экс-Императору проявляет и Президиум Уральского Областного Совета, который, несмотря на административно-территориальную подведомственность Тобольска Западно-Сибирскому Совдепу,   прилагает все силы к тому, чтобы перевести Царскую Семью из Тобольска в Екатеринбург. Для этой цели в Тобольск тайно направляются его представители – П.Д. Хохряков, С.С. Заславский и А.Д. Авдеев, которые должны были войти в контакт с местной большевистской группой и при её поддержке способствовать исполнению намеченного плана. 

В целях укрепления своих позиций по этому вопросу, Президиум Исполкома Уральского Областного Совета начинает «бомбардировать» центральную власть многочисленными телеграммами, настоятельно требуя перевода  Царской Семьи в столицу «Красного Урала» в самом срочном порядке, так как в случае бездействия, «коронованный палач» может избежать «справедливого революционного суда», скрывшись при помощи «не дремлющих монархистов». Требования уральцев находят самую горячую поддержку у Председателя ВЦИК  Я.М. Свердлова, который, заручившись согласием В.И. Ленина,  начинает действовать…

Для доставки Августейших Узников в Екатеринбург, в Тобольск направляется московский посланец – известный уфимский боевик В.В. Яковлев (К.А. Мячин), который на время выполнения этого ответственного задания наделяется полномочиями Чрезвычайного Комиссара ВЦИК. (Необходимость в миссии комиссара В.В. Яковлева объяснялась, в первую очередь, тем, что между находящимися в Тобольске представителями Уральского Облсовета и Западно-Сибирского Совдепа, вместе с их красногвардейскими отрядами, а также «Сводным Гвардейским отрядом по охране бывшего царя и его семьи»  возникли серьёзные противоречия, которые в любой момент могли вылиться в вооружённое столкновение.)

Прибыв в Тобольск вместе со своим отрядом 22 апреля 1918 года, В.В. Яковлев сумел быстро разобраться в причинах возникшего конфликта, а также понять всю серьёзность создавшегося положения.

Назначив отъезд на 26 апреля, он решает вывезти лишь троих членов Царской Семьи – Государя, Государыню и Великую Княжну Марию Николаевну, а остальных (в виду болезни Наследника Цесаревича) временно оставить в Тобольске, чтобы потом, с открытием весенней навигации, осуществить их дальнейший переезд.

Приняв необходимые меры безопасности в пути следования (В.В. Яковлев был своевременно предупреждён, что во время этого переезда на членов Царской Семьи готовится покушение, а в случае помехи в этом с его – В.В. Яковлева стороны, – то и на него самого лично), он уже к вечеру 27 апреля доставляет Романовых в Тюмень, где их уже ожидает специальный Литерный поезд под  № 42.

По прибытии в этот город, В.В. Яковлев почти сразу же идёт на телеграф и связывается с Я.М. Свердловым. Обрисовав вкратце ситуацию, он  сообщает ему о единственном желании представителей Урала – покончить с «багажом» (так на условном языке именовалась Царская Семья), а также предлагает спрятать Её в Симском Горном Округе (горах Южного Урала).

Заручившись согласием Председателя ВЦИК, В.В. Яковлев направляет свой поезд в сторону Омска, чтобы оттуда проследовать на Уфу.

Однако об этих его действиях тут же стало известно  членам Исполкома Уральского Облсовета, которые усмотрели в этом поступке посланца ВЦИК прямую «измену революции», посему в течение всего дня 28 апреля, вожди Красного Урала не отходили от телеграфа.

Разослав во все концы телеграммы о «преступном замысле В.В. Яковлева», а также потребовав от всех революционных организаций принятия мер по задержанию его поезда, они выходят на связь с В.И. Лениным и Я.М. Свердловым, от которых требуют самых решительных действий по недопущению, каких бы то ни было изменений маршрута следования  и отдачи немедленного распоряжения о направлении поезда В.В. Яковлева в Екатеринбург.

Не доезжая до Омска, В.В. Яковлев, оставил свой поезд в районе ст. «Куломзино», а сам, отцепив паровоз, прибыл на нём в Омск, ближе к полуночи 28 апреля, где, сам того не ожидая, встретился со своим давним товарищем В.М. Косаревым – Председателем Западно-Сибирского Совдепа. Выяснив и оговорив с ним все возникшие по вине уральцев недоразумения, они вместе проследовали на телеграф, откуда снеслись со Я.М. Свердловым.

На этот раз, Я.М. Свердлов приказывает В.В. Яковлеву остановить продвижение «царского  поезда» в сторону Уфы и следовать в соответствии с изначально оговорённым вариантом маршрута на Екатеринбург.

Тем временем, по распоряжению Председателя Президиума Исполкома Уральского Облсовета А.Г. Белобородова,  для встречи В.В. Яковлева и его отряда, был подготовлен специальный поезд, под командованием Инструктора Уральского Областного Военного Комиссариата С.С. Заславского, отряду которого днями ранее было поручено уничтожить Царскую Семью во время Её следования на Тюмень. (Именно С.С. Заславский и его люди должны были встретить  поезд В.В. Яковлева в Тюмени, чтобы там получить из его рук, следовавший вместе с ним «багаж».)

Прибыв снова в Тюмень и встретившись там с С.С. Заславским, В.В. Яковлев в самой категоричной форме отказал ему в передаче, кого бы то ни было из членов Царской Семьи и сопровождавших Ее лиц. Однако он всё же согласился увеличить состав охраны Романовых за счёт 60-ти человек из его отряда С.С. Заславского.

Уведомив об этом телеграфно представителей Исполкома Уральского Совдепа, В.В. Яковлев направил свой поезд на Екатеринбург (поезд с отрядом С.С. Заславского сопровождал его следом), в который и прибыл 30 (17) апреля в 8 час. 40 мин. утра по местному времени.

Передав членов Царской Семьи и прибывших с Ними лиц представителям Президиума Исполкома Уральского Совдепа и получив в том расписку за подписью А.Г. Белобородова и Б.В. Дидковского, В.В. Яковлев вечером этого же дня «держал ответ за свои действия» перед членами Исполкома Уральского Облсовета. Дискуссия была жаркой, но, в конце концов, обвинение его в контрреволюционности  было снято, после чего и он отбыл в Уфу, откуда через несколько дней выехал  в Москву, где полностью отчитался перед Я.М. Свердловым о ходе выполненной им миссии.