В числе прибывших в столицу «Красного Урала» с первой партией Августейших Узников был и Т.И. Чемадуров, состоявший в должности Камердинера.

Биографические сведения о нем весьма незначительны и отрывочны, и почти всё, что мы знаем о нем до недавнего времени, ограничивалось сведениями биографического характера, занесенными в протокол Членом Екатеринбургского Окружного Суда И.А. Сергеевым, допросившим его 2/15 – 3/16 августа 1918 года.

Однако автору данного издания удалось несколько уточнить таковые после ознакомления с такими документами, как «Послужные Списки Придворнослужителей Гофмаршальской Части Министерства ИМПЕРАТОРСКОГО Двора и Уделов» за разные годы, которые хранятся в Российском Государственном Историческом Архиве Санкт-Петербурга.

Терентий Иванович Чемадуров родился в 1849 году. (Фамилию этого человека, зачастую, пишут как «Чемодуров», но это неверно.)

Происходил из крестьян села Крупца Крупецкой волости, Путивльского уезда Курской губернии.

Был женат на Екатерине Андреевне, в браке с которой имел дочь Екатерину, рожденную 19 ноября 1891 года.

Как большинство состоящих впоследствии при Высочайшем Дворе слуг, Т.И. Чемадуров, вероятнее всего, сначала проходил воинскую службу в одном из Лейб-Гвардейских полков, где был замечен и приглашен в услужение к Великому Князю Алексею Александровичу – четвертому сыну ИМПЕРАТОРА Александра II и последнему Генерал-Адмиралу ИМПЕРАТОРСКОГО Русского Флота. 

Определен на службу ко Двору Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича Официантом 6 января 1891 года.

1 января 1895 года он был назначен на должность Рейткнехта.

Свои обязанности Т.И. Чемадуров выполнял образцово, за что по представлению Великого Князя был представлен к Серебряной медали «За усердие», которой был удостоен по Высочайшему повелению в 1897 году.

1 мая 1898 года Т.И. Чемадуров был назначен на должность «Исполняющего обязанности Камердинера».

С новыми обязанностями он, видимо, также справлялся весьма неплохо, за что в 1901 году был представлен уже к Золотой медали «За усердие», а 20 мая 1906 года возведен в звание Личного Почетного Гражданина.  

На протяжении более чем 17 лет Т.И. Чемадуров состоял при особе Великого Князя и лишь после его смерти  был уволен от службы с 1 ноября 1908 года.  

Но преданный слуга не был забыт.

Ровно через месяц Терентий Чемадуров с соизволения Государя Приказом по Гофмаршальской Части Министерства ИМПЕРАТОРСКОГО Двора и Уделов за № 55 от 1 декабря 1908 года был назначен Камердинером комнат ЕГО  ИМПЕРАТОРСКОГО  ВЕЛИЧЕСТВА  сверх штата, а на аналогичную штатную должность был зачислен лишь 23 ноября 1910 года.

В течение многих лет Т.И. Чемадуров сопровождал Государя во всех его поездках, служа Ему верой и правдой, в награду за что 6 апреля 1914 года был возведен в звание Потомственного Почетного Гражданина.

С началом Первой мировой войны Т.И. Чемадуров также сопровождает Государя во всех его поездках а «За особые труды по обслуживанию поездок Е.И.В. в Действующую Армию, в 1915 году  был пожалован Золотой шейной медалью «За усердие», а в 1916 – орденом Св. Станислава 3-й степени.     

После Февральской Смуты Терентий Чемадуров в числе прочих, не пожелавших оставить своего Государя слуг, оставался в Александровском Дворце, после чего 1 августа 1917 года последовал за Царской Семьей в Тобольск.

За свою долгую и беспорочную службу Т.И. Чемадуров  был награжден:

– Серебряной медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте (2 января 1897);

– Золотой медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте (20 мая 1901);

– Светло-бронзовой медалью «В память 300-летия Российского Императорского Дома Романовых» (21 февраля 1913);

– Золотой медалью «За усердие» для ношения на шее на Станиславской ленте (6 мая 1915);

– Орденом Св. Станислав 3 степени (6.12. 1916).

– Прусским Крестом всеобщего почетного знака (15 марта 1914);

– Гессенским серебряным крестом (15 марта 1914);

Уволен со службы за Упразднением Гофмаршальской Части на основании Приказа Народного Комиссара Имуществ В.А. Карелина от 15 января 1918 года с назначением выплаты единовременного пособия в сумме 650 рублей.

17 (30) апреля 1918 года Т.И. Чемадуров вместе с Царской семьей прибыл в Екатеринбург, где среди прочих пленников был помещен под арест в ДОН.

До 23 (10) мая 1918 года он проживал вместе с Царской Семьёй на положении арестованного. Но так как за означенное время его общее физическое состояние сильно ухудшалось (причиной чему послужила полученная в дороге и перенесенная на ногах простуда) Государь еще накануне приезда Августейших Детей пообещал сильно расхворавшемуся к тому времени Т.И. Чемадурову, что отпустит его к жене в Тобольск, а вместо него возьмет А.Е. Труппа.

В означенный день, старый царский слуга был приглашен в комендантскую комнату, где ему приказали раздеться, чуть ли не догола, после чего самым тщательным образом осмотрели его одежду и личные вещи из-за опасения «налаживания связи с контрреволюционным подпольем».

Однако после того как эта весьма неприятная процедура была завершена, Т.И. Чемадуров, вместо обещанной свободы был посажен в экипаж, но доставлен не на вокзал, а в местную тюрьму.

 Находясь там, он был помещен в одну камеру с бывшим камердинером А.А. Волковым, который находился в так называемом «политическом» отделении бывшей тюрьмы, где, кстати говоря, ожидали свой участи и взятые большевиками заложники. (Об этих людях будет сказано немногим ниже.). Но пребывание в Екатеринбургском Исправительном доме (Тюрьме № 1 – Екатеринбургском Тюремном Замке) еще сильнее подорвали здоровье этого пожилого человека, который вскоре был переведён в тюремную больницу. Но, как ни странно, именно это спасло ему жизнь. Покидая город, красные властители намечали новые жертвы, которые должны были быть расстреляны, как наиболее опасные «контрреволюционные элементы». И, видимо, в этой суете о Т.И. Чемадурове просто забыли…(Позднее, сам Т.И. Чемодуров объяснял это другими причинами.)

А вот каким предстаёт образ Т.И. Чемадуров в книге Генерал-Лейтенант М.К. Дитерихса «Убийство Царской Семьи и других Членов Дома Романовых на Урале»:

«Из ворот Екатеринбургской городской тюрьмы, после того как ворвались туда наши добровольцы и освободили заключенных, одним из последних, широко крестясь и блаженно улыбаясь, вышел высокий, сухой, болезненный на вид и сгорбленный старик. Это был Терентий Иванович Чемадуров, камердинер бывшего Государя Императора.

Не такой старый годами, 69 лет, он сильно состарился за последние месяцы от болезни и тюрьмы, где был совершенно забыт большевиками. Выйдя 24 мая больным из дома Ипатьева, куда он попал, сопровождая Государя, Государыню и Великую Княжну Марию Николаевну, привезенных в Екатеринбург 28 апреля, он вместо госпиталя или отправления на родину, как обещали комиссары, был заключен в тюрьму. И тут его все забыли. Совсем забыли. Он знал, что за время его сидения в тюрьме большевики вывели куда-то содержавшихся там же Нагорного и Седнева, а потом Татищева и Долгорукова и, наконец, Гендрикову, Шнейдер, Волкова и сидевшую с ними Княгиню Елену Петровну Сербскую, супругу Князя Иоанна Константиновича.

10 лет пробыл он камердинером у бывшего Государя Императора, а перед этим в той же должности 19 лет при Великом Князе Алексее Александровиче. Вся домашняя жизнь Царя и Его Семьи протекла на его глазах; видел Их и напарадных приемах и в семейном быту; видел Их в величии царствования на троне и в величии страдания – в доме Ипатьева и все существо его прониклось своим Хозяином: «прекрасным семьянином, громадным, неутомимым работником, глубоко религиозным христианином и горячо любившим своего простого, русского человека».

И теперь, выйдя из тюрьмы, шаги его, естественно, направились туда, где он оставил Их в последний раз – на Вознесенский проспект, к дому Ипатьева.

Пришел. Вошел с другими, тоже стремившимися туда; увидел разгром, хаос, пустоту разрушения; увидел кровь, пули и еще кровь, и... задумался.

«А сколько привезли вы сюда с собой вещей Государя?» – спросили его.

«Одну дюжину ночных, одну дюжину денных, одну дюжину тельных шелковых рубашек; три дюжины носков, 200 носовых платков, одну дюжину простынь, две дюжины наволочек, три мохнатых простыни, двенадцать полотенец ярославского холста, четыре рубахи защитных, три кителя, пальто офицерское, пальто солдатского сукна, короткую шубу из романовских овчин, пять пар шаровар, серую накидку, шесть фуражек, шапку зимнюю, семь пар сапог шевровых и хромовых».

«Куда же это все делось теперь?»

Молчал старик и думал...

«Ничего не знаю, – сказал, наконец, – ничего не знаю, что постигло моего Государя и Его Семью»...

Оставшись в Екатеринбурге, Т.И. Чемадуров остановился на квартире бывшего Управляющего Екатеринбургским Отделением Волжско-Камского Банка В.П. Аничкова, которому его рекомендовал бывший слушатель Военной Академии Ротмистр Сотников и который в своей книге «Екатеринбург-Владивосток (1917 – 1922)», вот как описывает свое знакомство с этим человеком:

«Ещё на похоронах жертв большевицкого террора мне указали на высокого человека, одетого в пиджак цвета хаки. Был он в очках, с большой русой бородой. Это оказался камердинер Государя.

 Дня через два после праздника ко мне заехал ротмистр Сотников и попросил от имени группы гвардейских офицеров собрать пять тысяч рублей на расходы по поискам Царской семьи, поскольку он уверен, что не только его семья, но и сам Государь живы и находятся в Перми. К сожалению, такой суммы я дать не мог, а вручил всего полторы тысячи рублей, предложив за остальными обратиться к кому-либо из более состоятельных граждан Екатеринбурга.

 Вторая просьба Сотникова заключалась в том, чтобы я приютил у себя Чемодурова, потому что он совершенно без средств и его слишком одолевают газетные репортёры, от которых его надо тщательно оберегать в интересах объективного ведения следствия.

 Я охотно согласился на эту просьбу и поместил Чемодурова как раз в ту комнату, в которой весной жил великий князь Сергей Михайлович.

 Таким образом, я был вновь волею судьбы приближен к дому Романовых, но на этот раз я имел дело не с живыми членами династии, а лишь с тенями венценосных мертвецов.

 Дней через пять я уехал со всей семьёй в Самару. Поэтому очень мало виделся с Чемодуровым, обычно целый день пропадавшим у следователя. Вечерами старик очень осторожно (в первые дни он не верил в уничтожение всей семьи), а затем всё смелее и смелее делился со мной воспоминаниями о жизни Царской семьи как до революции, так и во время ссылки Государя. (…)

  За месяц до расстрела Царской семьи Терентий Иванович стал прихварывать и по настоянию самого Государя стал просить комиссара (коменданта. – Ю.Ж.) временно выпустить его на волю для лечения. Комиссар согласился, но вместо того, чтобы выпустить на волю, заключил в тюремную больницу, откуда впоследствии его перевели в камеру, где помещался граф Илья Леонидович Татищев. (…)

Спасение своё от расстрела Терентий Иванович объяснял чудом. По его словам, был прислан список лиц, подлежащих расстрелу. Список был большой и на одной странице не уместился, отчего фамилия его оказалась написанной на обратной стороне листа. Будто бы по небрежности комиссаров, не перевернувших страницу, когда выкликали заключенных, его не вызвали. Вскоре пришли чехи, и он оказался спасённым. Всё это правдоподобно, но есть и другая версия, сильно меня смущавшая: не был ли Чемодуров в близких отношениях с доктором Деревенко, который, как известно, тоже был выпущен и пользовался большим фавором у большевиков?

 Возможно, Чемодуров был ему полезен, давая кое-какие сведения о Царской семье. Когда же вопрос о расстреле был предрешён, дальнейшая слежка стала уже не нужна. Вот и решили спасти старика от расстрела в благодарность за его шпионство.

 Но это тягостное обвинение голословно и основано лишь на моих наблюдениях над переменой состояния духа Чемодурова. Мне казалось, что первые два дня он был более подавленным, чем тогда, когда узнал, что расстреляна вся семья и вся прислуга. Мне казалось, что это обстоятельство, за отсутствием свидетелей снимавшее с него все улики, было ему приятно. (…)

Я очень сожалею, что недостаточно подробно расспросил его тогда. Но это произошло потому, что, узнав о моих записках, он просил разрешения после моего прибытия из Самары приехать ко мне из Тобольска (куда он намеревался отправиться за женой), чтобы я записал с его слов, шаг за шагом, всю его долгую службу у Государя. Я очень обрадовался этому предложению и, когда вернулся из Самары, дал ему знать о приезде. В своей казённой квартире я с любезного разрешения генерала Домантовича сохранил одну комнату для Терентия Ивановича (в то время каждая комната была на учёте).

 В феврале 1919 года я получил от него телеграмму с просьбой разрешить приехать. Я ответил согласием, но сам уехал в Омск, где слёг в злой инфлюэнце, продержавшей меня около двух недель в постели. Когда же я выздоровел, то узнал, что Терентий Иванович отдал Богу душу.

 Уезжая, Чемодуров в знак благодарности за приют подарил моему сыну револьвер системы «Стайер», который и по сие время хранится у него».

Ознакомившись с этим отрывком, сразу же хочется отметить, что выводы В.П. Аничкова в отношении бывшего царского слуги, более чем скоропалительны. Ибо, как мы уже знаем, Т.И. Чемадуров был удалён из дома Ипатьева 23 мая 1918 года, откуда сразу же препровожден в тюрьму. А прибывший в Екатеринбург и остававшийся на свободе доктор В.Н. Деревенко впервые был допущен в ДОН лишь на следующий день. Так что, не только поставлять какие-либо сведения, но и просто хотя бы раз увидеть друг друга, эти два человека просто не могли физически…

 Скорее всего, все увиденное настолько подействовало на старика, что он стал слегка не в себе… Так как уже через десять дней, по пути в Тобольск, Т.И. Чемадуров встретил в Тюмени Наставника Наследника Цесаревича Пьера Жильяра, которому, крестясь, с радостью сообщил:

«Слава Богу, Государь, Ее Величество и Дети живы. Расстреляны Боткин и все другие».

И как верно заметил П. Жильяр: «Трудно было понимать Чемадурова, потому что он говорил без всякой связи».

А еще через три месяца Терентий Иванович Чемадуров умер, видимо, не выдержав всех, свалившихся на него потрясений и перенесённых утрат.

Похоронили верного царского слугу на Тобольском городском кладбище, но к настоящему времени могила его не сохранилась.

В числе прибывших в столицу «Красного Урала» с первой партией Августейших Узников был и Т.И. Чемадуров, состоявший в должности Камердинера.

Биографические сведения о нем весьма незначительны и отрывочны, и почти всё, что мы знаем о нем до недавнего времени, ограничивалось сведениями биографического характера, занесенными в протокол Членом Екатеринбургского Окружного Суда И.А. Сергеевым, допросившим его 2/15 – 3/16 августа 1918 года.

Однако автору данного издания удалось несколько уточнить таковые после ознакомления с такими документами, как «Послужные Списки Придворнослужителей Гофмаршальской Части Министерства ИМПЕРАТОРСКОГО Двора и Уделов» за разные годы, которые хранятся в Российском Государственном Историческом Архиве Санкт-Петербурга.

Терентий Иванович Чемадуров родился в 1849 году. (Фамилию этого человека, зачастую, пишут как «Чемодуров», но это неверно.)

Происходил из крестьян села Крупца Крупецкой волости, Путивльского уезда Курской губернии.

Был женат на Екатерине Андреевне, в браке с которой имел дочь Екатерину, рожденную 19 ноября 1891 года.

Как большинство состоящих впоследствии при Высочайшем Дворе слуг, Т.И. Чемадуров, вероятнее всего, сначала проходил воинскую службу в одном из Лейб-Гвардейских полков, где был замечен и приглашен в услужение к Великому Князю Алексею Александровичу – четвертому сыну ИМПЕРАТОРА Александра II и последнему Генерал-Адмиралу ИМПЕРАТОРСКОГО Русского Флота. 

Определен на службу ко Двору Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича Официантом 6 января 1891 года.

1 января 1895 года он был назначен на должность Рейткнехта.

Свои обязанности Т.И. Чемадуров выполнял образцово, за что по представлению Великого Князя был представлен к Серебряной медали «За усердие», которой был удостоен по Высочайшему повелению в 1897 году.

1 мая 1898 года Т.И. Чемадуров был назначен на должность «Исполняющего обязанности Камердинера».

С новыми обязанностями он, видимо, также справлялся весьма неплохо, за что в 1901 году был представлен уже к Золотой медали «За усердие», а 20 мая 1906 года возведен в звание Личного Почетного Гражданина.  

На протяжении более чем 17 лет Т.И. Чемадуров состоял при особе Великого Князя и лишь после его смерти  был уволен от службы с 1 ноября 1908 года.  

Но преданный слуга не был забыт.

Ровно через месяц Терентий Чемадуров с соизволения Государя Приказом по Гофмаршальской Части Министерства ИМПЕРАТОРСКОГО Двора и Уделов за № 55 от 1 декабря 1908 года был назначен Камердинером комнат ЕГО  ИМПЕРАТОРСКОГО  ВЕЛИЧЕСТВА  сверх штата, а на аналогичную штатную должность был зачислен лишь 23 ноября 1910 года.

В течение многих лет Т.И. Чемадуров сопровождал Государя во всех его поездках, служа Ему верой и правдой, в награду за что 6 апреля 1914 года был возведен в звание Потомственного Почетного Гражданина.

С началом Первой мировой войны Т.И. Чемадуров также сопровождает Государя во всех его поездках а «За особые труды по обслуживанию поездок Е.И.В. в Действующую Армию, в 1915 году  был пожалован Золотой шейной медалью «За усердие», а в 1916 – орденом Св. Станислава 3-й степени.     

После Февральской Смуты Терентий Чемадуров в числе прочих, не пожелавших оставить своего Государя слуг, оставался в Александровском Дворце, после чего 1 августа 1917 года последовал за Царской Семьей в Тобольск.

За свою долгую и беспорочную службу Т.И. Чемадуров  был награжден:

– Серебряной медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте (2 января 1897);

– Золотой медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте (20 мая 1901);

– Светло-бронзовой медалью «В память 300-летия Российского Императорского Дома Романовых» (21 февраля 1913);

– Золотой медалью «За усердие» для ношения на шее на Станиславской ленте (6 мая 1915);

– Орденом Св. Станислав 3 степени (6.12. 1916).

– Прусским Крестом всеобщего почетного знака (15 марта 1914);

– Гессенским серебряным крестом (15 марта 1914);

Уволен со службы за Упразднением Гофмаршальской Части на основании Приказа Народного Комиссара Имуществ В.А. Карелина от 15 января 1918 года с назначением выплаты единовременного пособия в сумме 650 рублей.

17 (30) апреля 1918 года Т.И. Чемадуров вместе с Царской семьей прибыл в Екатеринбург, где среди прочих пленников был помещен под арест в ДОН.

До 23 (10) мая 1918 года он проживал вместе с Царской Семьёй на положении арестованного. Но так как за означенное время его общее физическое состояние сильно ухудшалось (причиной чему послужила полученная в дороге и перенесенная на ногах простуда) Государь еще накануне приезда Августейших Детей пообещал сильно расхворавшемуся к тому времени Т.И. Чемадурову, что отпустит его к жене в Тобольск, а вместо него возьмет А.Е. Труппа.

В означенный день, старый царский слуга был приглашен в комендантскую комнату, где ему приказали раздеться, чуть ли не догола, после чего самым тщательным образом осмотрели его одежду и личные вещи из-за опасения «налаживания связи с контрреволюционным подпольем».

Однако после того как эта весьма неприятная процедура была завершена, Т.И. Чемадуров, вместо обещанной свободы был посажен в экипаж, но доставлен не на вокзал, а в местную тюрьму.

 Находясь там, он был помещен в одну камеру с бывшим камердинером А.А. Волковым, который находился в так называемом «политическом» отделении бывшей тюрьмы, где, кстати говоря, ожидали свой участи и взятые большевиками заложники. (Об этих людях будет сказано немногим ниже.). Но пребывание в Екатеринбургском Исправительном доме (Тюрьме № 1 – Екатеринбургском Тюремном Замке) еще сильнее подорвали здоровье этого пожилого человека, который вскоре был переведён в тюремную больницу. Но, как ни странно, именно это спасло ему жизнь. Покидая город, красные властители намечали новые жертвы, которые должны были быть расстреляны, как наиболее опасные «контрреволюционные элементы». И, видимо, в этой суете о Т.И. Чемадурове просто забыли…(Позднее, сам Т.И. Чемодуров объяснял это другими причинами.)

А вот каким предстаёт образ Т.И. Чемадуров в книге Генерал-Лейтенант М.К. Дитерихса «Убийство Царской Семьи и других Членов Дома Романовых на Урале»:

«Из ворот Екатеринбургской городской тюрьмы, после того как ворвались туда наши добровольцы и освободили заключенных, одним из последних, широко крестясь и блаженно улыбаясь, вышел высокий, сухой, болезненный на вид и сгорбленный старик. Это был Терентий Иванович Чемадуров, камердинер бывшего Государя Императора.

Не такой старый годами, 69 лет, он сильно состарился за последние месяцы от болезни и тюрьмы, где был совершенно забыт большевиками. Выйдя 24 мая больным из дома Ипатьева, куда он попал, сопровождая Государя, Государыню и Великую Княжну Марию Николаевну, привезенных в Екатеринбург 28 апреля, он вместо госпиталя или отправления на родину, как обещали комиссары, был заключен в тюрьму. И тут его все забыли. Совсем забыли. Он знал, что за время его сидения в тюрьме большевики вывели куда-то содержавшихся там же Нагорного и Седнева, а потом Татищева и Долгорукова и, наконец, Гендрикову, Шнейдер, Волкова и сидевшую с ними Княгиню Елену Петровну Сербскую, супругу Князя Иоанна Константиновича.

10 лет пробыл он камердинером у бывшего Государя Императора, а перед этим в той же должности 19 лет при Великом Князе Алексее Александровиче. Вся домашняя жизнь Царя и Его Семьи протекла на его глазах; видел Их и напарадных приемах и в семейном быту; видел Их в величии царствования на троне и в величии страдания – в доме Ипатьева и все существо его прониклось своим Хозяином: «прекрасным семьянином, громадным, неутомимым работником, глубоко религиозным христианином и горячо любившим своего простого, русского человека».

И теперь, выйдя из тюрьмы, шаги его, естественно, направились туда, где он оставил Их в последний раз – на Вознесенский проспект, к дому Ипатьева.

Пришел. Вошел с другими, тоже стремившимися туда; увидел разгром, хаос, пустоту разрушения; увидел кровь, пули и еще кровь, и... задумался.

«А сколько привезли вы сюда с собой вещей Государя?» – спросили его.

«Одну дюжину ночных, одну дюжину денных, одну дюжину тельных шелковых рубашек; три дюжины носков, 200 носовых платков, одну дюжину простынь, две дюжины наволочек, три мохнатых простыни, двенадцать полотенец ярославского холста, четыре рубахи защитных, три кителя, пальто офицерское, пальто солдатского сукна, короткую шубу из романовских овчин, пять пар шаровар, серую накидку, шесть фуражек, шапку зимнюю, семь пар сапог шевровых и хромовых».

«Куда же это все делось теперь?»

Молчал старик и думал...

«Ничего не знаю, – сказал, наконец, – ничего не знаю, что постигло моего Государя и Его Семью»...

Оставшись в Екатеринбурге, Т.И. Чемадуров остановился на квартире бывшего Управляющего Екатеринбургским Отделением Волжско-Камского Банка В.П. Аничкова, которому его рекомендовал бывший слушатель Военной Академии Ротмистр Сотников и который в своей книге «Екатеринбург-Владивосток (1917 – 1922)», вот как описывает свое знакомство с этим человеком:

«Ещё на похоронах жертв большевицкого террора мне указали на высокого человека, одетого в пиджак цвета хаки. Был он в очках, с большой русой бородой. Это оказался камердинер Государя.

 Дня через два после праздника ко мне заехал ротмистр Сотников и попросил от имени группы гвардейских офицеров собрать пять тысяч рублей на расходы по поискам Царской семьи, поскольку он уверен, что не только его семья, но и сам Государь живы и находятся в Перми. К сожалению, такой суммы я дать не мог, а вручил всего полторы тысячи рублей, предложив за остальными обратиться к кому-либо из более состоятельных граждан Екатеринбурга.

 Вторая просьба Сотникова заключалась в том, чтобы я приютил у себя Чемодурова, потому что он совершенно без средств и его слишком одолевают газетные репортёры, от которых его надо тщательно оберегать в интересах объективного ведения следствия.

 Я охотно согласился на эту просьбу и поместил Чемодурова как раз в ту комнату, в которой весной жил великий князь Сергей Михайлович.

 Таким образом, я был вновь волею судьбы приближен к дому Романовых, но на этот раз я имел дело не с живыми членами династии, а лишь с тенями венценосных мертвецов.

 Дней через пять я уехал со всей семьёй в Самару. Поэтому очень мало виделся с Чемодуровым, обычно целый день пропадавшим у следователя. Вечерами старик очень осторожно (в первые дни он не верил в уничтожение всей семьи), а затем всё смелее и смелее делился со мной воспоминаниями о жизни Царской семьи как до революции, так и во время ссылки Государя. (…)

  За месяц до расстрела Царской семьи Терентий Иванович стал прихварывать и по настоянию самого Государя стал просить комиссара (коменданта. – Ю.Ж.) временно выпустить его на волю для лечения. Комиссар согласился, но вместо того, чтобы выпустить на волю, заключил в тюремную больницу, откуда впоследствии его перевели в камеру, где помещался граф Илья Леонидович Татищев. (…)

Спасение своё от расстрела Терентий Иванович объяснял чудом. По его словам, был прислан список лиц, подлежащих расстрелу. Список был большой и на одной странице не уместился, отчего фамилия его оказалась написанной на обратной стороне листа. Будто бы по небрежности комиссаров, не перевернувших страницу, когда выкликали заключенных, его не вызвали. Вскоре пришли чехи, и он оказался спасённым. Всё это правдоподобно, но есть и другая версия, сильно меня смущавшая: не был ли Чемодуров в близких отношениях с доктором Деревенко, который, как известно, тоже был выпущен и пользовался большим фавором у большевиков?

 Возможно, Чемодуров был ему полезен, давая кое-какие сведения о Царской семье. Когда же вопрос о расстреле был предрешён, дальнейшая слежка стала уже не нужна. Вот и решили спасти старика от расстрела в благодарность за его шпионство.

 Но это тягостное обвинение голословно и основано лишь на моих наблюдениях над переменой состояния духа Чемодурова. Мне казалось, что первые два дня он был более подавленным, чем тогда, когда узнал, что расстреляна вся семья и вся прислуга. Мне казалось, что это обстоятельство, за отсутствием свидетелей снимавшее с него все улики, было ему приятно. (…)

Я очень сожалею, что недостаточно подробно расспросил его тогда. Но это произошло потому, что, узнав о моих записках, он просил разрешения после моего прибытия из Самары приехать ко мне из Тобольска (куда он намеревался отправиться за женой), чтобы я записал с его слов, шаг за шагом, всю его долгую службу у Государя. Я очень обрадовался этому предложению и, когда вернулся из Самары, дал ему знать о приезде. В своей казённой квартире я с любезного разрешения генерала Домантовича сохранил одну комнату для Терентия Ивановича (в то время каждая комната была на учёте).

 В феврале 1919 года я получил от него телеграмму с просьбой разрешить приехать. Я ответил согласием, но сам уехал в Омск, где слёг в злой инфлюэнце, продержавшей меня около двух недель в постели. Когда же я выздоровел, то узнал, что Терентий Иванович отдал Богу душу.

 Уезжая, Чемодуров в знак благодарности за приют подарил моему сыну револьвер системы «Стайер», который и по сие время хранится у него».

Ознакомившись с этим отрывком, сразу же хочется отметить, что выводы В.П. Аничкова в отношении бывшего царского слуги, более чем скоропалительны. Ибо, как мы уже знаем, Т.И. Чемадуров был удалён из дома Ипатьева 23 мая 1918 года, откуда сразу же препровожден в тюрьму. А прибывший в Екатеринбург и остававшийся на свободе доктор В.Н. Деревенко впервые был допущен в ДОН лишь на следующий день. Так что, не только поставлять какие-либо сведения, но и просто хотя бы раз увидеть друг друга, эти два человека просто не могли физически…

 Скорее всего, все увиденное настолько подействовало на старика, что он стал слегка не в себе… Так как уже через десять дней, по пути в Тобольск, Т.И. Чемадуров встретил в Тюмени Наставника Наследника Цесаревича Пьера Жильяра, которому, крестясь, с радостью сообщил:

«Слава Богу, Государь, Ее Величество и Дети живы. Расстреляны Боткин и все другие».

И как верно заметил П. Жильяр: «Трудно было понимать Чемадурова, потому что он говорил без всякой связи».

А еще через три месяца Терентий Иванович Чемадуров умер, видимо, не выдержав всех, свалившихся на него потрясений и перенесённых утрат.

Похоронили верного царского слугу на Тобольском городском кладбище, но к настоящему времени могила его не сохранилась.

В числе прибывших в столицу «Красного Урала» с первой партией Августейших Узников был и Т.И. Чемадуров, состоявший в должности Камердинера.

Биографические сведения о нем весьма незначительны и отрывочны, и почти всё, что мы знаем о нем до недавнего времени, ограничивалось сведениями биографического характера, занесенными в протокол Членом Екатеринбургского Окружного Суда И.А. Сергеевым, допросившим его 2/15 – 3/16 августа 1918 года.

Однако автору данного издания удалось несколько уточнить таковые после ознакомления с такими документами, как «Послужные Списки Придворнослужителей Гофмаршальской Части Министерства ИМПЕРАТОРСКОГО Двора и Уделов» за разные годы, которые хранятся в Российском Государственном Историческом Архиве Санкт-Петербурга.

Терентий Иванович Чемадуров родился в 1849 году. (Фамилию этого человека, зачастую, пишут как «Чемодуров», но это неверно.)

Происходил из крестьян села Крупца Крупецкой волости, Путивльского уезда Курской губернии.

Был женат на Екатерине Андреевне, в браке с которой имел дочь Екатерину, рожденную 19 ноября 1891 года.

Как большинство состоящих впоследствии при Высочайшем Дворе слуг, Т.И. Чемадуров, вероятнее всего, сначала проходил воинскую службу в одном из Лейб-Гвардейских полков, где был замечен и приглашен в услужение к Великому Князю Алексею Александровичу – четвертому сыну ИМПЕРАТОРА Александра II и последнему Генерал-Адмиралу ИМПЕРАТОРСКОГО Русского Флота. 

Определен на службу ко Двору Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича Официантом 6 января 1891 года.

1 января 1895 года он был назначен на должность Рейткнехта.

Свои обязанности Т.И. Чемадуров выполнял образцово, за что по представлению Великого Князя был представлен к Серебряной медали «За усердие», которой был удостоен по Высочайшему повелению в 1897 году.

1 мая 1898 года Т.И. Чемадуров был назначен на должность «Исполняющего обязанности Камердинера».

С новыми обязанностями он, видимо, также справлялся весьма неплохо, за что в 1901 году был представлен уже к Золотой медали «За усердие», а 20 мая 1906 года возведен в звание Личного Почетного Гражданина.  

На протяжении более чем 17 лет Т.И. Чемадуров состоял при особе Великого Князя и лишь после его смерти  был уволен от службы с 1 ноября 1908 года.  

Но преданный слуга не был забыт.

Ровно через месяц Терентий Чемадуров с соизволения Государя Приказом по Гофмаршальской Части Министерства ИМПЕРАТОРСКОГО Двора и Уделов за № 55 от 1 декабря 1908 года был назначен Камердинером комнат ЕГО  ИМПЕРАТОРСКОГО  ВЕЛИЧЕСТВА  сверх штата, а на аналогичную штатную должность был зачислен лишь 23 ноября 1910 года.

В течение многих лет Т.И. Чемадуров сопровождал Государя во всех его поездках, служа Ему верой и правдой, в награду за что 6 апреля 1914 года был возведен в звание Потомственного Почетного Гражданина.

С началом Первой мировой войны Т.И. Чемадуров также сопровождает Государя во всех его поездках а «За особые труды по обслуживанию поездок Е.И.В. в Действующую Армию, в 1915 году  был пожалован Золотой шейной медалью «За усердие», а в 1916 – орденом Св. Станислава 3-й степени.     

После Февральской Смуты Терентий Чемадуров в числе прочих, не пожелавших оставить своего Государя слуг, оставался в Александровском Дворце, после чего 1 августа 1917 года последовал за Царской Семьей в Тобольск.

За свою долгую и беспорочную службу Т.И. Чемадуров  был награжден:

– Серебряной медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте (2 января 1897);

– Золотой медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте (20 мая 1901);

– Светло-бронзовой медалью «В память 300-летия Российского Императорского Дома Романовых» (21 февраля 1913);

– Золотой медалью «За усердие» для ношения на шее на Станиславской ленте (6 мая 1915);

– Орденом Св. Станислав 3 степени (6.12. 1916).

– Прусским Крестом всеобщего почетного знака (15 марта 1914);

– Гессенским серебряным крестом (15 марта 1914);

Уволен со службы за Упразднением Гофмаршальской Части на основании Приказа Народного Комиссара Имуществ В.А. Карелина от 15 января 1918 года с назначением выплаты единовременного пособия в сумме 650 рублей.

17 (30) апреля 1918 года Т.И. Чемадуров вместе с Царской семьей прибыл в Екатеринбург, где среди прочих пленников был помещен под арест в ДОН.

До 23 (10) мая 1918 года он проживал вместе с Царской Семьёй на положении арестованного. Но так как за означенное время его общее физическое состояние сильно ухудшалось (причиной чему послужила полученная в дороге и перенесенная на ногах простуда) Государь еще накануне приезда Августейших Детей пообещал сильно расхворавшемуся к тому времени Т.И. Чемадурову, что отпустит его к жене в Тобольск, а вместо него возьмет А.Е. Труппа.

В означенный день, старый царский слуга был приглашен в комендантскую комнату, где ему приказали раздеться, чуть ли не догола, после чего самым тщательным образом осмотрели его одежду и личные вещи из-за опасения «налаживания связи с контрреволюционным подпольем».

Однако после того как эта весьма неприятная процедура была завершена, Т.И. Чемадуров, вместо обещанной свободы был посажен в экипаж, но доставлен не на вокзал, а в местную тюрьму.

 Находясь там, он был помещен в одну камеру с бывшим камердинером А.А. Волковым, который находился в так называемом «политическом» отделении бывшей тюрьмы, где, кстати говоря, ожидали свой участи и взятые большевиками заложники. (Об этих людях будет сказано немногим ниже.). Но пребывание в Екатеринбургском Исправительном доме (Тюрьме № 1 – Екатеринбургском Тюремном Замке) еще сильнее подорвали здоровье этого пожилого человека, который вскоре был переведён в тюремную больницу. Но, как ни странно, именно это спасло ему жизнь. Покидая город, красные властители намечали новые жертвы, которые должны были быть расстреляны, как наиболее опасные «контрреволюционные элементы». И, видимо, в этой суете о Т.И. Чемадурове просто забыли…(Позднее, сам Т.И. Чемодуров объяснял это другими причинами.)

А вот каким предстаёт образ Т.И. Чемадуров в книге Генерал-Лейтенант М.К. Дитерихса «Убийство Царской Семьи и других Членов Дома Романовых на Урале»:

«Из ворот Екатеринбургской городской тюрьмы, после того как ворвались туда наши добровольцы и освободили заключенных, одним из последних, широко крестясь и блаженно улыбаясь, вышел высокий, сухой, болезненный на вид и сгорбленный старик. Это был Терентий Иванович Чемадуров, камердинер бывшего Государя Императора.

Не такой старый годами, 69 лет, он сильно состарился за последние месяцы от болезни и тюрьмы, где был совершенно забыт большевиками. Выйдя 24 мая больным из дома Ипатьева, куда он попал, сопровождая Государя, Государыню и Великую Княжну Марию Николаевну, привезенных в Екатеринбург 28 апреля, он вместо госпиталя или отправления на родину, как обещали комиссары, был заключен в тюрьму. И тут его все забыли. Совсем забыли. Он знал, что за время его сидения в тюрьме большевики вывели куда-то содержавшихся там же Нагорного и Седнева, а потом Татищева и Долгорукова и, наконец, Гендрикову, Шнейдер, Волкова и сидевшую с ними Княгиню Елену Петровну Сербскую, супругу Князя Иоанна Константиновича.

10 лет пробыл он камердинером у бывшего Государя Императора, а перед этим в той же должности 19 лет при Великом Князе Алексее Александровиче. Вся домашняя жизнь Царя и Его Семьи протекла на его глазах; видел Их и напарадных приемах и в семейном быту; видел Их в величии царствования на троне и в величии страдания – в доме Ипатьева и все существо его прониклось своим Хозяином: «прекрасным семьянином, громадным, неутомимым работником, глубоко религиозным христианином и горячо любившим своего простого, русского человека».

И теперь, выйдя из тюрьмы, шаги его, естественно, направились туда, где он оставил Их в последний раз – на Вознесенский проспект, к дому Ипатьева.

Пришел. Вошел с другими, тоже стремившимися туда; увидел разгром, хаос, пустоту разрушения; увидел кровь, пули и еще кровь, и... задумался.

«А сколько привезли вы сюда с собой вещей Государя?» – спросили его.

«Одну дюжину ночных, одну дюжину денных, одну дюжину тельных шелковых рубашек; три дюжины носков, 200 носовых платков, одну дюжину простынь, две дюжины наволочек, три мохнатых простыни, двенадцать полотенец ярославского холста, четыре рубахи защитных, три кителя, пальто офицерское, пальто солдатского сукна, короткую шубу из романовских овчин, пять пар шаровар, серую накидку, шесть фуражек, шапку зимнюю, семь пар сапог шевровых и хромовых».

«Куда же это все делось теперь?»

Молчал старик и думал...

«Ничего не знаю, – сказал, наконец, – ничего не знаю, что постигло моего Государя и Его Семью»...

Оставшись в Екатеринбурге, Т.И. Чемадуров остановился на квартире бывшего Управляющего Екатеринбургским Отделением Волжско-Камского Банка В.П. Аничкова, которому его рекомендовал бывший слушатель Военной Академии Ротмистр Сотников и который в своей книге «Екатеринбург-Владивосток (1917 – 1922)», вот как описывает свое знакомство с этим человеком:

«Ещё на похоронах жертв большевицкого террора мне указали на высокого человека, одетого в пиджак цвета хаки. Был он в очках, с большой русой бородой. Это оказался камердинер Государя.

 Дня через два после праздника ко мне заехал ротмистр Сотников и попросил от имени группы гвардейских офицеров собрать пять тысяч рублей на расходы по поискам Царской семьи, поскольку он уверен, что не только его семья, но и сам Государь живы и находятся в Перми. К сожалению, такой суммы я дать не мог, а вручил всего полторы тысячи рублей, предложив за остальными обратиться к кому-либо из более состоятельных граждан Екатеринбурга.

 Вторая просьба Сотникова заключалась в том, чтобы я приютил у себя Чемодурова, потому что он совершенно без средств и его слишком одолевают газетные репортёры, от которых его надо тщательно оберегать в интересах объективного ведения следствия.

 Я охотно согласился на эту просьбу и поместил Чемодурова как раз в ту комнату, в которой весной жил великий князь Сергей Михайлович.

 Таким образом, я был вновь волею судьбы приближен к дому Романовых, но на этот раз я имел дело не с живыми членами династии, а лишь с тенями венценосных мертвецов.

 Дней через пять я уехал со всей семьёй в Самару. Поэтому очень мало виделся с Чемодуровым, обычно целый день пропадавшим у следователя. Вечерами старик очень осторожно (в первые дни он не верил в уничтожение всей семьи), а затем всё смелее и смелее делился со мной воспоминаниями о жизни Царской семьи как до революции, так и во время ссылки Государя. (…)

  За месяц до расстрела Царской семьи Терентий Иванович стал прихварывать и по настоянию самого Государя стал просить комиссара (коменданта. – Ю.Ж.) временно выпустить его на волю для лечения. Комиссар согласился, но вместо того, чтобы выпустить на волю, заключил в тюремную больницу, откуда впоследствии его перевели в камеру, где помещался граф Илья Леонидович Татищев. (…)

Спасение своё от расстрела Терентий Иванович объяснял чудом. По его словам, был прислан список лиц, подлежащих расстрелу. Список был большой и на одной странице не уместился, отчего фамилия его оказалась написанной на обратной стороне листа. Будто бы по небрежности комиссаров, не перевернувших страницу, когда выкликали заключенных, его не вызвали. Вскоре пришли чехи, и он оказался спасённым. Всё это правдоподобно, но есть и другая версия, сильно меня смущавшая: не был ли Чемодуров в близких отношениях с доктором Деревенко, который, как известно, тоже был выпущен и пользовался большим фавором у большевиков?

 Возможно, Чемодуров был ему полезен, давая кое-какие сведения о Царской семье. Когда же вопрос о расстреле был предрешён, дальнейшая слежка стала уже не нужна. Вот и решили спасти старика от расстрела в благодарность за его шпионство.

 Но это тягостное обвинение голословно и основано лишь на моих наблюдениях над переменой состояния духа Чемодурова. Мне казалось, что первые два дня он был более подавленным, чем тогда, когда узнал, что расстреляна вся семья и вся прислуга. Мне казалось, что это обстоятельство, за отсутствием свидетелей снимавшее с него все улики, было ему приятно. (…)

Я очень сожалею, что недостаточно подробно расспросил его тогда. Но это произошло потому, что, узнав о моих записках, он просил разрешения после моего прибытия из Самары приехать ко мне из Тобольска (куда он намеревался отправиться за женой), чтобы я записал с его слов, шаг за шагом, всю его долгую службу у Государя. Я очень обрадовался этому предложению и, когда вернулся из Самары, дал ему знать о приезде. В своей казённой квартире я с любезного разрешения генерала Домантовича сохранил одну комнату для Терентия Ивановича (в то время каждая комната была на учёте).

 В феврале 1919 года я получил от него телеграмму с просьбой разрешить приехать. Я ответил согласием, но сам уехал в Омск, где слёг в злой инфлюэнце, продержавшей меня около двух недель в постели. Когда же я выздоровел, то узнал, что Терентий Иванович отдал Богу душу.

 Уезжая, Чемодуров в знак благодарности за приют подарил моему сыну револьвер системы «Стайер», который и по сие время хранится у него».

Ознакомившись с этим отрывком, сразу же хочется отметить, что выводы В.П. Аничкова в отношении бывшего царского слуги, более чем скоропалительны. Ибо, как мы уже знаем, Т.И. Чемадуров был удалён из дома Ипатьева 23 мая 1918 года, откуда сразу же препровожден в тюрьму. А прибывший в Екатеринбург и остававшийся на свободе доктор В.Н. Деревенко впервые был допущен в ДОН лишь на следующий день. Так что, не только поставлять какие-либо сведения, но и просто хотя бы раз увидеть друг друга, эти два человека просто не могли физически…

 Скорее всего, все увиденное настолько подействовало на старика, что он стал слегка не в себе… Так как уже через десять дней, по пути в Тобольск, Т.И. Чемадуров встретил в Тюмени Наставника Наследника Цесаревича Пьера Жильяра, которому, крестясь, с радостью сообщил:

«Слава Богу, Государь, Ее Величество и Дети живы. Расстреляны Боткин и все другие».

И как верно заметил П. Жильяр: «Трудно было понимать Чемадурова, потому что он говорил без всякой связи».

А еще через три месяца Терентий Иванович Чемадуров умер, видимо, не выдержав всех, свалившихся на него потрясений и перенесённых утрат.

Похоронили верного царского слугу на Тобольском городском кладбище, но к настоящему времени могила его не сохранилась.

В числе прибывших в столицу «Красного Урала» с первой партией Августейших Узников был и Т.И. Чемадуров, состоявший в должности Камердинера.

Биографические сведения о нем весьма незначительны и отрывочны, и почти всё, что мы знаем о нем до недавнего времени, ограничивалось сведениями биографического характера, занесенными в протокол Членом Екатеринбургского Окружного Суда И.А. Сергеевым, допросившим его 2/15 – 3/16 августа 1918 года.

Однако автору данного издания удалось несколько уточнить таковые после ознакомления с такими документами, как «Послужные Списки Придворнослужителей Гофмаршальской Части Министерства ИМПЕРАТОРСКОГО Двора и Уделов» за разные годы, которые хранятся в Российском Государственном Историческом Архиве Санкт-Петербурга.

Терентий Иванович Чемадуров родился в 1849 году. (Фамилию этого человека, зачастую, пишут как «Чемодуров», но это неверно.)

Происходил из крестьян села Крупца Крупецкой волости, Путивльского уезда Курской губернии.

Был женат на Екатерине Андреевне, в браке с которой имел дочь Екатерину, рожденную 19 ноября 1891 года.

Как большинство состоящих впоследствии при Высочайшем Дворе слуг, Т.И. Чемадуров, вероятнее всего, сначала проходил воинскую службу в одном из Лейб-Гвардейских полков, где был замечен и приглашен в услужение к Великому Князю Алексею Александровичу – четвертому сыну ИМПЕРАТОРА Александра II и последнему Генерал-Адмиралу ИМПЕРАТОРСКОГО Русского Флота. 

Определен на службу ко Двору Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича Официантом 6 января 1891 года.

1 января 1895 года он был назначен на должность Рейткнехта.

Свои обязанности Т.И. Чемадуров выполнял образцово, за что по представлению Великого Князя был представлен к Серебряной медали «За усердие», которой был удостоен по Высочайшему повелению в 1897 году.

1 мая 1898 года Т.И. Чемадуров был назначен на должность «Исполняющего обязанности Камердинера».

С новыми обязанностями он, видимо, также справлялся весьма неплохо, за что в 1901 году был представлен уже к Золотой медали «За усердие», а 20 мая 1906 года возведен в звание Личного Почетного Гражданина.  

На протяжении более чем 17 лет Т.И. Чемадуров состоял при особе Великого Князя и лишь после его смерти  был уволен от службы с 1 ноября 1908 года.  

Но преданный слуга не был забыт.

Ровно через месяц Терентий Чемадуров с соизволения Государя Приказом по Гофмаршальской Части Министерства ИМПЕРАТОРСКОГО Двора и Уделов за № 55 от 1 декабря 1908 года был назначен Камердинером комнат ЕГО  ИМПЕРАТОРСКОГО  ВЕЛИЧЕСТВА  сверх штата, а на аналогичную штатную должность был зачислен лишь 23 ноября 1910 года.

В течение многих лет Т.И. Чемадуров сопровождал Государя во всех его поездках, служа Ему верой и правдой, в награду за что 6 апреля 1914 года был возведен в звание Потомственного Почетного Гражданина.

С началом Первой мировой войны Т.И. Чемадуров также сопровождает Государя во всех его поездках а «За особые труды по обслуживанию поездок Е.И.В. в Действующую Армию, в 1915 году  был пожалован Золотой шейной медалью «За усердие», а в 1916 – орденом Св. Станислава 3-й степени.     

После Февральской Смуты Терентий Чемадуров в числе прочих, не пожелавших оставить своего Государя слуг, оставался в Александровском Дворце, после чего 1 августа 1917 года последовал за Царской Семьей в Тобольск.

За свою долгую и беспорочную службу Т.И. Чемадуров  был награжден:

– Серебряной медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте (2 января 1897);

– Золотой медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте (20 мая 1901);

– Светло-бронзовой медалью «В память 300-летия Российского Императорского Дома Романовых» (21 февраля 1913);

– Золотой медалью «За усердие» для ношения на шее на Станиславской ленте (6 мая 1915);

– Орденом Св. Станислав 3 степени (6.12. 1916).

– Прусским Крестом всеобщего почетного знака (15 марта 1914);

– Гессенским серебряным крестом (15 марта 1914);

Уволен со службы за Упразднением Гофмаршальской Части на основании Приказа Народного Комиссара Имуществ В.А. Карелина от 15 января 1918 года с назначением выплаты единовременного пособия в сумме 650 рублей.

17 (30) апреля 1918 года Т.И. Чемадуров вместе с Царской семьей прибыл в Екатеринбург, где среди прочих пленников был помещен под арест в ДОН.

До 23 (10) мая 1918 года он проживал вместе с Царской Семьёй на положении арестованного. Но так как за означенное время его общее физическое состояние сильно ухудшалось (причиной чему послужила полученная в дороге и перенесенная на ногах простуда) Государь еще накануне приезда Августейших Детей пообещал сильно расхворавшемуся к тому времени Т.И. Чемадурову, что отпустит его к жене в Тобольск, а вместо него возьмет А.Е. Труппа.

В означенный день, старый царский слуга был приглашен в комендантскую комнату, где ему приказали раздеться, чуть ли не догола, после чего самым тщательным образом осмотрели его одежду и личные вещи из-за опасения «налаживания связи с контрреволюционным подпольем».

Однако после того как эта весьма неприятная процедура была завершена, Т.И. Чемадуров, вместо обещанной свободы был посажен в экипаж, но доставлен не на вокзал, а в местную тюрьму.

 Находясь там, он был помещен в одну камеру с бывшим камердинером А.А. Волковым, который находился в так называемом «политическом» отделении бывшей тюрьмы, где, кстати говоря, ожидали свой участи и взятые большевиками заложники. (Об этих людях будет сказано немногим ниже.). Но пребывание в Екатеринбургском Исправительном доме (Тюрьме № 1 – Екатеринбургском Тюремном Замке) еще сильнее подорвали здоровье этого пожилого человека, который вскоре был переведён в тюремную больницу. Но, как ни странно, именно это спасло ему жизнь. Покидая город, красные властители намечали новые жертвы, которые должны были быть расстреляны, как наиболее опасные «контрреволюционные элементы». И, видимо, в этой суете о Т.И. Чемадурове просто забыли…(Позднее, сам Т.И. Чемодуров объяснял это другими причинами.)

А вот каким предстаёт образ Т.И. Чемадуров в книге Генерал-Лейтенант М.К. Дитерихса «Убийство Царской Семьи и других Членов Дома Романовых на Урале»:

«Из ворот Екатеринбургской городской тюрьмы, после того как ворвались туда наши добровольцы и освободили заключенных, одним из последних, широко крестясь и блаженно улыбаясь, вышел высокий, сухой, болезненный на вид и сгорбленный старик. Это был Терентий Иванович Чемадуров, камердинер бывшего Государя Императора.

Не такой старый годами, 69 лет, он сильно состарился за последние месяцы от болезни и тюрьмы, где был совершенно забыт большевиками. Выйдя 24 мая больным из дома Ипатьева, куда он попал, сопровождая Государя, Государыню и Великую Княжну Марию Николаевну, привезенных в Екатеринбург 28 апреля, он вместо госпиталя или отправления на родину, как обещали комиссары, был заключен в тюрьму. И тут его все забыли. Совсем забыли. Он знал, что за время его сидения в тюрьме большевики вывели куда-то содержавшихся там же Нагорного и Седнева, а потом Татищева и Долгорукова и, наконец, Гендрикову, Шнейдер, Волкова и сидевшую с ними Княгиню Елену Петровну Сербскую, супругу Князя Иоанна Константиновича.

10 лет пробыл он камердинером у бывшего Государя Императора, а перед этим в той же должности 19 лет при Великом Князе Алексее Александровиче. Вся домашняя жизнь Царя и Его Семьи протекла на его глазах; видел Их и напарадных приемах и в семейном быту; видел Их в величии царствования на троне и в величии страдания – в доме Ипатьева и все существо его прониклось своим Хозяином: «прекрасным семьянином, громадным, неутомимым работником, глубоко религиозным христианином и горячо любившим своего простого, русского человека».

И теперь, выйдя из тюрьмы, шаги его, естественно, направились туда, где он оставил Их в последний раз – на Вознесенский проспект, к дому Ипатьева.

Пришел. Вошел с другими, тоже стремившимися туда; увидел разгром, хаос, пустоту разрушения; увидел кровь, пули и еще кровь, и... задумался.

«А сколько привезли вы сюда с собой вещей Государя?» – спросили его.

«Одну дюжину ночных, одну дюжину денных, одну дюжину тельных шелковых рубашек; три дюжины носков, 200 носовых платков, одну дюжину простынь, две дюжины наволочек, три мохнатых простыни, двенадцать полотенец ярославского холста, четыре рубахи защитных, три кителя, пальто офицерское, пальто солдатского сукна, короткую шубу из романовских овчин, пять пар шаровар, серую накидку, шесть фуражек, шапку зимнюю, семь пар сапог шевровых и хромовых».

«Куда же это все делось теперь?»

Молчал старик и думал...

«Ничего не знаю, – сказал, наконец, – ничего не знаю, что постигло моего Государя и Его Семью»...

Оставшись в Екатеринбурге, Т.И. Чемадуров остановился на квартире бывшего Управляющего Екатеринбургским Отделением Волжско-Камского Банка В.П. Аничкова, которому его рекомендовал бывший слушатель Военной Академии Ротмистр Сотников и который в своей книге «Екатеринбург-Владивосток (1917 – 1922)», вот как описывает свое знакомство с этим человеком:

«Ещё на похоронах жертв большевицкого террора мне указали на высокого человека, одетого в пиджак цвета хаки. Был он в очках, с большой русой бородой. Это оказался камердинер Государя.

 Дня через два после праздника ко мне заехал ротмистр Сотников и попросил от имени группы гвардейских офицеров собрать пять тысяч рублей на расходы по поискам Царской семьи, поскольку он уверен, что не только его семья, но и сам Государь живы и находятся в Перми. К сожалению, такой суммы я дать не мог, а вручил всего полторы тысячи рублей, предложив за остальными обратиться к кому-либо из более состоятельных граждан Екатеринбурга.

 Вторая просьба Сотникова заключалась в том, чтобы я приютил у себя Чемодурова, потому что он совершенно без средств и его слишком одолевают газетные репортёры, от которых его надо тщательно оберегать в интересах объективного ведения следствия.

 Я охотно согласился на эту просьбу и поместил Чемодурова как раз в ту комнату, в которой весной жил великий князь Сергей Михайлович.

 Таким образом, я был вновь волею судьбы приближен к дому Романовых, но на этот раз я имел дело не с живыми членами династии, а лишь с тенями венценосных мертвецов.

 Дней через пять я уехал со всей семьёй в Самару. Поэтому очень мало виделся с Чемодуровым, обычно целый день пропадавшим у следователя. Вечерами старик очень осторожно (в первые дни он не верил в уничтожение всей семьи), а затем всё смелее и смелее делился со мной воспоминаниями о жизни Царской семьи как до революции, так и во время ссылки Государя. (…)

  За месяц до расстрела Царской семьи Терентий Иванович стал прихварывать и по настоянию самого Государя стал просить комиссара (коменданта. – Ю.Ж.) временно выпустить его на волю для лечения. Комиссар согласился, но вместо того, чтобы выпустить на волю, заключил в тюремную больницу, откуда впоследствии его перевели в камеру, где помещался граф Илья Леонидович Татищев. (…)

Спасение своё от расстрела Терентий Иванович объяснял чудом. По его словам, был прислан список лиц, подлежащих расстрелу. Список был большой и на одной странице не уместился, отчего фамилия его оказалась написанной на обратной стороне листа. Будто бы по небрежности комиссаров, не перевернувших страницу, когда выкликали заключенных, его не вызвали. Вскоре пришли чехи, и он оказался спасённым. Всё это правдоподобно, но есть и другая версия, сильно меня смущавшая: не был ли Чемодуров в близких отношениях с доктором Деревенко, который, как известно, тоже был выпущен и пользовался большим фавором у большевиков?

 Возможно, Чемодуров был ему полезен, давая кое-какие сведения о Царской семье. Когда же вопрос о расстреле был предрешён, дальнейшая слежка стала уже не нужна. Вот и решили спасти старика от расстрела в благодарность за его шпионство.

 Но это тягостное обвинение голословно и основано лишь на моих наблюдениях над переменой состояния духа Чемодурова. Мне казалось, что первые два дня он был более подавленным, чем тогда, когда узнал, что расстреляна вся семья и вся прислуга. Мне казалось, что это обстоятельство, за отсутствием свидетелей снимавшее с него все улики, было ему приятно. (…)

Я очень сожалею, что недостаточно подробно расспросил его тогда. Но это произошло потому, что, узнав о моих записках, он просил разрешения после моего прибытия из Самары приехать ко мне из Тобольска (куда он намеревался отправиться за женой), чтобы я записал с его слов, шаг за шагом, всю его долгую службу у Государя. Я очень обрадовался этому предложению и, когда вернулся из Самары, дал ему знать о приезде. В своей казённой квартире я с любезного разрешения генерала Домантовича сохранил одну комнату для Терентия Ивановича (в то время каждая комната была на учёте).

 В феврале 1919 года я получил от него телеграмму с просьбой разрешить приехать. Я ответил согласием, но сам уехал в Омск, где слёг в злой инфлюэнце, продержавшей меня около двух недель в постели. Когда же я выздоровел, то узнал, что Терентий Иванович отдал Богу душу.

 Уезжая, Чемодуров в знак благодарности за приют подарил моему сыну револьвер системы «Стайер», который и по сие время хранится у него».

Ознакомившись с этим отрывком, сразу же хочется отметить, что выводы В.П. Аничкова в отношении бывшего царского слуги, более чем скоропалительны. Ибо, как мы уже знаем, Т.И. Чемадуров был удалён из дома Ипатьева 23 мая 1918 года, откуда сразу же препровожден в тюрьму. А прибывший в Екатеринбург и остававшийся на свободе доктор В.Н. Деревенко впервые был допущен в ДОН лишь на следующий день. Так что, не только поставлять какие-либо сведения, но и просто хотя бы раз увидеть друг друга, эти два человека просто не могли физически…

 Скорее всего, все увиденное настолько подействовало на старика, что он стал слегка не в себе… Так как уже через десять дней, по пути в Тобольск, Т.И. Чемадуров встретил в Тюмени Наставника Наследника Цесаревича Пьера Жильяра, которому, крестясь, с радостью сообщил:

«Слава Богу, Государь, Ее Величество и Дети живы. Расстреляны Боткин и все другие».

И как верно заметил П. Жильяр: «Трудно было понимать Чемадурова, потому что он говорил без всякой связи».

А еще через три месяца Терентий Иванович Чемадуров умер, видимо, не выдержав всех, свалившихся на него потрясений и перенесённых утрат.

Похоронили верного царского слугу на Тобольском городском кладбище, но к настоящему времени могила его не сохранилась.